Речь в этой монографии идет об эпизоде в истории русского революционного движения, который широко освещался политиканами-пропагандистами, но очень мало - историками. ... Революционеры утверждали, что вся зубатовская операция была не более чем циничным трюком полиции ... с целью изолировать рабочих от подлинно революционного движения, запутать рабочих относительно того, где лежат их подлинные интересы факты на самом деле гораздо сложнее... Зубатов и его сотрудники (о которых Поспеловский скрупулезно собрал все имеющиеся данные) ... по-видимому, верили, ... что рабочее движение может развиться в России, ... не противореча самодержавию, ограничиваясь легальной деятельностью, добиваясь реформ в условиях труда и зарплаты, но отказываясь от революционного пути. Сама по себе идея была вполне разумной. Незадолго до того Эдвард Бернштейн утверждая, что рабочие добьются для себя гораздо большего путем давления, чем прибегая к революционному насилию...

Как самобытное социальное явление киббуцы вызывают интерес во всем мире. Устройство и быт киббуцов служат предметом многих социологических исследований. Отдельные лица и целые молодежные группы прибывают в Израиль из различных стран, чтобы ознакомиться с жизнью киббуцов, многие нередко остаются в киббуцах навсегда.

Почему-то считается, что научная (вообще серьезная) книга не должна быть понятной обыкновенному читателю, иначе ее зачисляют в научно- популярную. Поэтому для широкого читателя пишут на сниженном уровне, упрощают, опускают важные детали, зато длинно (скучно) объясняют известное специалистам. Давно я настаиваю на различении книг популярных в худшем значении этого слова и понятных, авторы которых бегут профессиональный жаргон, помышляют не о самовыражении, но о читателе. И в этой книге я старался быть понятным, хотя уровень старался не снижать. Исключение, пожалуй, работа От достигнутого уровня и заключительные параграфы последней работы - для них требуется хотя бы элементарное знакомство с основными экономическими понятиями, да и интерес к ним. Часть работ была ранее опубликована, и я мало что в них сейчас поменял, преимущественно ликвидировал следы вмешательства ретивых редакторов. Некоторые повторения я не убрал, что позволяет читать каждую работу отдельно. Все работы расположены в хронологическом порядке их написания.
В Игорь Бирман 1974 году эмигрировал в США, где главным образом работал консультантом Пентагона по советской экономике, преподавал в вузах. Опроверг основные оценки ЦРУ советской экономики: величина общественного продукта, сравнительный уровень жизни, доля и размер военных расходов, «прибыльность» государственного бюджета, и т. д.

Виктор Порфирьевич Петров, сын первых поселенцев Харбина, написавший много книг о русской эмиграции в Китае. Одна из них - Город на Сунгари.
До 1917 года Харбин производил впечатление типичного русского уездного города. Но после революцию все изменилось, особенно с разгромом Белой армии в Сибири в 1919 году. В Харбин бежали 100 тысяч гражданских и солдат белого движения.

В книгу вошли избранные статьи, доклады, выступления и интервью известного философа. Ее сквозные темы: смысл человеческой жизни и проблема смерти, роль и место философии в обществе, сознание и культура, проблемы искусства, науки и религии - рассматриваются автором в контексте европейской духовной исторической традиции. Мамардашвили считает, что начавшееся в стране возрождение философии и открывающаяся в этой связи возможность развития грамотного социального мышления имеют принципиальное значение для идущих процессов демократизации и общественного обновления. В книге нет готовых ответов на практические вопросы, которые волнуют сегодня общество, но она поможет читателю сформировать собственный нравственный взгляд на происходящее и занять по отношению к нему осознанную позицию. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся философией.

В детстве я разговаривала с деревьями, как разговаривают с людьми. Мне хотелось с ними дружить: они были красивые и высокие. По их вершинам еще издали, с улицы, я узнавала наш дом. И они были добрые. Они сбрасывали к моим ногам спелые яблоки, сладкие груши и сливы, до которых я сама дотянуться не могла. Осенью я попросила у мамы нитки, чтобы покрепче привязать к веткам желтые листья. Я не хотела, чтоб листья падали, мне было скучно без них. Но мама сказала: так нужно! Осень для деревьев - все равно что для нас вечер. Они раздеваются - пришло время спать. И тогда я побежала в сад и всем - яблоням, сливам, груше, кустам сирени - сказала, чтоб они не боялись осени. Им тоже нужно отдохнуть, а весной они проснутся и зазеленеют опять.
Я и сейчас по-прежнему люблю деревья, мне горько, если кто-нибудь обижает их. Недавно я увидела в поселке дерево с изуродованным стволом: какой-то озорник вырезал на нем свое имя. Мне стало больно, будто это меня поранили. Я подошла ближе, прижалась к стволу щекой. Налетел ветер, ветки закачались, и в шуме листьев мне послышались слова. Дерево рассказывало удивительную историю. Сейчас я попробую ее пересказать.